На программе «Эхо Москвы» священники Антоний Игнатьев, Артемий Цех и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский рассказали о том, для чего священники ездили в Крымск, что увидели в городе и что такое — концентрация горя.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Здравствуйте, это «Эхо Москвы», меня зовут Нателла Болтянская, и говорим мы на тему благотворительной социальной помощи Церкви в Крымске. В нашей студии священник, волонтер Антоний Игнатьев, священник-волонтер Артемий Цех и пресс-секретарь Синодального отдела по церковной благотворительности РПЦ Василий Рулинский. Хочу задать первый вопрос – я представила гостей как священники-волонтеры – а как это регулируется? Любой из сидящих здесь священников мог это сделать по велению сердца, или им нужно было испрашиваться у руководства?
В.РУЛИНСКИЙ: Это происходило таким образом: в 2010 г. Церковь выступила одним из главных координаторов сбора помощи пострадавшим от пожаров, и буквально в августе 2010 г. было заключено соглашение между РПЦ и МЧС, и по этому соглашению была создана группа священников. Которые проходили специальные курсы при МЧС для оказания помощи в чрезвычайных ситуациях. И именно эта группа стала основным звеном, которая оказывала помощь людям, пострадавшим от разных катаклизмов, в том числе, в Крымске, в Домодедово.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы там тоже работали?
А.ЦЕХ: Отец Антоний.
В.РУЛИНСКИЙ: Встречали пострадавших в Раменском и других аэропортах, которых доставили после трагедии под Черниговом, и многое другое. Эти священники, сестры милосердия и миряне прошли специальные курсы и знают, как оказывать помощь специализированно в чрезвычайных ситуациях, и поэтому их опыт очень важен – они уже прошли какие-то горячие точки и знают, как это на самом деле.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Курсы МЧС требуют физической подготовки, или это основы безопасной жизнедеятельности?
А.ЦЕХ: Главное, все-таки горящее сердце священника, который хочет помогать людям. Все остальное – это самые простые, общие знания о чрезвычайных ситуациях, о том, как нужно себя вести, кто является руководителем в данной чрезвычайной ситуации, элементарные знания по гражданской обороне, общие химические. Они нам нужны, конечно, но каждый раз, - думаю, что у сотрудников МЧС это тоже происходит – нужна импровизация. Ситуации бывают разные, человек должен иногда действовать по схеме, иногда – схему ломать и действовать так, как велит сердце или как подсказывают обстоятельства.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Когда вы поехали в Крымск, там было очень тяжело, более того, я слышала, что вы служили службу без света.
А.ИГНАТЬЕВ: Нет, службу без света мы не служил, но дело не в этом. А дело в том, что свет отключался, а поскольку это был морг, то пришлось даже привезти несколько фур холодильных из супермаркета «Магнит», в которых и происходили опознания, потому что не было возможности сохранять тела.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но вы же не только обязанности священнослужителя выполняли?
А.ИГНАТЬЕВ: Я помогал вместе с отрядом психологической помощи Южного филиала МЧС, помогал оказывать эту помощь в больнице. Я проходил вместе с психологом МЧС по палатам. Это был не первый рейд, психологи несколько раз проходили, спрашивали людей, что их надо, и, к сожалению, у них не возникло возможности связаться с властями, чтобы вовремя оказать людям помощь, о которой они просили, поэтому у людей было даже некоторое раздражение к психологам - спрашивали, почему так.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вас спрашивали?
А.ИГНАТЬЕВ: Моя помощь была больше в выслушивании людей, чем они хотели поделиться, потому что они были под впечатлением того, что произошло, это были вторые сутки после трагедии, которую они пережили. Многие люди потеряли своих близких, у них было, и чувство вины и они не до конца еще осознали, что произошло. Потому что это произошло ночью. Там есть над чем работать, продолжат эту реабилитацию.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Что было самым страшным в Крымске?
А.ЦЕХ: Я даже не могу ответить, что было самым страшным. Много было тяжелых вещей - мы отпевали с о.Антонием при морге, родственники со слезами на глазах, некоторые в истерике. Если объективно, конечно, самое страшное – истерика населения. На этой почве может возникнуть все. И одна из задач нас, священников и ЦЭПа, Центра экстренной психологической помощи при МЧС – работа с населением. И не только такая адресная, но и широкая, - это очень важно. Местные священники. Конечно, проявили героизм и мужество – некоторые из них лишились родственников, многие певчие в храме пострадали, но все они вышли, помогали, совершали любую работу. О.Александр Карпец на лодке спасал.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: В рясе неудобно.
А.ЦЕХ: Он был без рясы. Когда приходит беда, человек засучивает рукава и делает дело.
В.РУЛИНСКИЙ: Нужно еще сказать, что помимо технологической поддержки, которая очень важна, там оказывается гуманитарная помощь. В первые же дни был развернут при храме Михаила Архангела, единственном сохранившемся в нормальном состоянии храме в Крымске, развернут штаб по оказанию помощи. Сейчас уже через этот штаб, по состоянии на сегодняшний день, было распределено около 700 тонн гуманитарной помощи. Причем эта помощь действительно то, что людям нужно - мы постоянно с людьми на связи, составляются адресные списки – сейчас ставка делается именно на адресную помощь, и сейчас уже на машинах развозят эту помощь по домам – именно то, что им нужно. Помощь поступает из разных регионов, там развернута полевая кухня.
А.ЦЕХ: Да, были составлены карты, и все отмечалось, - куда мы привезли помощь, куда не привезли, где еще улица, в которой не было еще волонтеров.
А.ИГНАТЬЕВ: Была организована диспетчерская служба и были сообщения экипажам машин, которые развозили помощь.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Люди пишут о неспокойной санитарной обстановке - много трупов гниющих животных. У вас была возможность себя обезопасить от возможных последствий антисанитарной обстановки?
А.ЦЕХ: Слава богу, Господь нас сохранил. Мы пользовались самыми доступными средствами, там были медики, которые давали нам антисептики – этого было вполне достаточно. Потому что мы не занимались работой МЧС, не разгребали завалы.
А.ИГНАТЬЕВ: Опасность была там, где были завалы. Там нужна была вакцинация, маски и даже респираторы я видел.
А.ИГНАТЬЕВ: Мы были относительно защищены.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Несколько вопросов по поводу того, как отказались отпевать бесплатно. Как это понимать?
В.РУЛИНСКИЙ: Несколько раз официальные представители Епархии и высшего церковного руководства опровергали эту информацию. Очень странно, что она до сих пор еще где-то появляется.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это из Екатеринбурга сообщают.
В.РУЛИНСКИЙ: Я не знаю о таких фактах и никто о них не знает. Я не исключаю, что может быть какой-то человек переоделся в рясу и пошел деньги зарабатывать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мародеры везде есть.
В.РУЛИНСКИЙ: Конечно.
А.ЦЕХ: Но здесь есть такой аспект – насколько я понимаю, эта информация пошла в первые два дня. Понимаете, население заведено, и на почве истерики может, что угодно возникнуть. По любому поводу. Мы свидетели с о.Антонием – мы сами отпевали, видели батюшек, которые отпевали - никаких вопросов. Мы были в храме Архангела Михаила и первое отпевание о.Антоний совершил там. Никаких вопросов не было – люди приносили гробы, ставили усопших к отпеванию.
В.РУЛИНСКИЙ: И как вы это видите - местный батюшка, который спасал людей из воды, будет брать деньги за отпевание?
А.ИГНАТЬЕВ: Тем более местный. Для него это такое же горе, как и для всех остальных.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Много споров по поводу количества пострадавших, по поводу количества погибших. Существуют официальные цифры и цифры, называемые в интернете, которые в разы превышают официальные. Ваше ощущение?
В.РУЛИНСКИЙ: Ощущений у нас нет. Мы просто были в морге.
А.ИГНАТЬЕВ: У меня ощущение есть.
В.РУЛИНСКИЙ: Есть цифры - 166 сейчас опознаны? - последних 50 человек мы видели собственными глазами. Поэтому говорить о тысячах совершенно неуместно.
А.ИГНАТЬЕВ: Думаю, что это преувеличение, совершенно верно. Дело в том, что пострадало очень много домов, гораздо больше, чем реально пострадало людей. И погибших приблизительно такая цифра, я слышал даже меньшую цифру – я общался с местным судмедэкспертом, он назвал цифру в 152 человека. Официальная цифра укладывается. Тем более, там есть без вести пропавшие. Дело в том, что сейчас опознать усопших могут только генетики.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но времени уже прошло достаточно, к вам обращались люди с просьбой помочь найти людей?
А.ЦЕХ: Нет, там не было таких обращений. Там работал Следственный комитет, судмедэксперты – приезжала женщина из Москвы ,один из лучших, Светлана – она и сейчас там работает, они отвечали на эти вопросы.
В.РУЛИНСКИЙ: Если там, как говорят, 7 тысяч погибших, там полгорода должны бегать за священниками и милицией.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Бегали?
В.РУЛИНСКИЙ: Мы этого не видели.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как вы оцениваете работу ваших коллег-волонтеров светских?: У вас была возможность наблюдать за их работой, или вы были заняты своим печальным делом?
А.ИГНАТЬЕВ: Мы наблюдали работу волонтеров – это удивительное единение доброжелательного, любви и доброделания по отношению к людям.
А.ЦЕХ: Я работал с волонтерами – это уже было после того, как закончилось мое дежурство в больнице, потому что тех людей, которые там находились, большинство увезли в Краснодар и Новороссийск для реабилитации. Причем это сделали, к сожалению, не составив даже списков этих людей, а это были в основном пожилые люди, - точных списков их не составили, поэтому они уезжали с большой неохотой, боясь, что им не выплатят те деньги, которые им обещали. Там было много одиноких стариков, думаю, это тот вопрос, который стоит задать - где правозащитники? - мне кажется, они должны позаботиться о правах этих людей, которых просто увезли в Новороссийск, Краснодар, в Дома престарелых увезли, в частности.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Там сейчас много работает правозащитников.
А.ЦЕХ: Мне кажется, что это тема, на которую стоит обратить внимание. Потому что права этих людей могут быть нарушены.
Н.БОЛТЯНСКАЯ:Там много таких ситуаций - кто-то жил без регистрации.
А.ЦЕХ: Это местные жители. Они просто одинокие, и если их увезут в дома престарелых, их там могут так и оставить, объяснив это их беспомощным состоянием, тем, что они не прошли реабилитацию.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: о.Антоний, вы совсем молодой человек – как вас родители отпустили, не боялись?
А.ИГНАТЬЕВ: Скорее как меня жена отпустила.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, вы голова. А папа с мамой?
А.ИГНАТЬЕВ: Во-первых, я давно папу с мамой не спрашиваю, куда еду, а супруга моя была у тещи, своей мамы, поэтому спросить было не у кого.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть, вы просто удрали. Расскажите про курсы?
А.ИГНАТЬЕВ: Я прошел более продвинутый курс, чем о.Артемий - он учился неделю, а я неделю и еще потом два месяца. Мои курсы отличались тем, что нам все-таки показывали какие-то навыки работы, алгоритмы работы в чрезвычайных ситуациях. Мы работали и с техникой на полигоне, и курс теоретический прослушали.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы машину водите?
А.ИГНАТЬЕВ: Нет, не вожу, но с техникой поработал и даже овладел какими-то навыками альпинизма. Но дело не в этом – для чего эти курсы нужны? – для того, чтобы оказавшись в чрезвычайной ситуации не быть помехой, не мешать слаженной работе спасательного коллектива, который потом меня взял с собой - будь то психологи МЧС, подразделение спасателей. Если я прикомандирован к кому-то, я должен подчиняться руководству, должен обладать какими-то навыками, иначе я там буду лишним. Приведу нехороший пример, - если человека допустить до родов, а он не умеет оказывать помощь, то он буде лишним зрителем, который, скорее всего, упадет в обморок. Так же и здесь – может быть это и не роды, а может быть и роды для кого-то - если ты не можешь помочь облегчить человеку его состояние, то лучше тебе там не туситься.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Объясните, та функция, которую вы на себя взяли, достаточно велика. Зачем вам были нужны курсы МЧС? У вас были дополнительные мотивации?
А.ЦЕХ: Они дают понять одно, по крайней мере – как работает МЧС. Все-таки мы работаем, взаимодействуем с МЧС, ЦЭПом.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть, вы можете разгребать завалы?
А.ЦЕХ: теоретически да.
А.ИГНАТЬЕВ: Думаю, что нет. Потому что ЦЭП не разгребает завалы – этим занимаются другие спасатели.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А если надо?
А.ИГНАТЬЕВ: Если надо – то надо. Эти курсы проходят все, и психологи. Но мы больше психологами работаем. И думаю, что психологическое образование нам не мешает. Конечно, хорошо иметь личное психологическое образование – я сейчас сам над этим работаю, сейчас на 3 курсе психфака учусь.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: У профессора Донцовой учитесь?
А.ИГНАТЬЕВ: Нет, я иду по программе МГУ, но не в МГУ.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сколько таких священников-волонтеров работало?
В.РУЛИНСКИЙ: Всего такие курсы прошли около 40 человек. А здесь о.Антоний, о.Артемий вместе с сестрой милосердия, которая прошла курсы МЧС – они были первой группой, которая была направлена из Москвы в Крымск.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сделаем перерыв и продолжим разговор после новостей
НОВОСТИ
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Продолжаем программу, разговор о благотворительной социальной помощи РПЦ в Крымске. О.Антоний, что вам было самое страшное?
А.ИГНАТЬЕВ: Для меня самое страшное была концентрация горя. Обычно в жизни ты если сталкиваешься с людским горем, то это, скорее, единичные случаи – их не бывает так много за один день. А здесь ты столкнулся с массовым горем, когда к тебе приходит человек, у которого погибли папа и мама, и он их одновременно отпевает в храме, приходит человек, у которого погиб ребенок, а еще хуже – когда я пришел, в храме отпевали сразу 8 человек и у каждого было свое горе. Конечно, это было тяжело. Сопереживаешь людям, через себя это пропускаешь, волей-неволей, и когда этого так много, конечно, это не может человека оставить равнодушным. Просто этого было очень много.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что вас поразило в хорошем смысле?
А.ИГНАТЬЕВ: То, что я видел – я общался с Штабом при храме Архангела Михаила, он начал работать даже раньше, чем приехало МЧС – батюшка организовал помощь на лодке, о.Сергий, замечательный священник, который с самого начала там начал помогать. Не могу не назвать другого замечательного человека – о.Трифон, священник, который возглавляет социальное служение в Краснодарском крае – этот батюшка тоже много сделал и сейчас много сделал при организации.
А.ЦЕХ: Не спал, не ел, целыми днями координировал всю деятельность.
В.РУЛИНСКИЙ: Буквально на второй день после трагедии 9 тонн гуманитарной помощи направил.
А.ИГНАТЬЕВ: Он был с нами, оказывался в самые трудные минуты. Особенно трудно было, когда стали раздавать гуманитарную помощь, которую привезли из Дагестана, возникло что-то наподобие драки, - люди испугались, что кому-то не хватит сахара.
А.ЦЕХ: Семь фур привезли.
А.ИГНАТЬЕВ: Там были сахар, масло, мука. Про волонтеров тоже был вопрос – встречали и разгружали эти фуры светские ребята, простые волонтеры, которые приехали из Краснодарского края, Новороссийска. Которые приезжали помочь. Они днем разгребать помогали жителям завалы, а ночью когда мы их попросили разгружать фуры, они пришли и помогали нам всю ночь. Я сам в этом участвовал, тоже разгружал фуры до 3 часов ночи. Со мной вместе трудился директор автоколонны, у которого тоже дом пострадал, погибла часть его транспорта. И этот человек, несмотря НАТО, что директор, стоял рядом с нами, принимал бутылки, муку, мы там воду разгружали.
А.ЦЕХ: И это постоянное явление – люди, даже имеющие достаток, сами бросаются на своих джипах развозить гуманитарную помощь, и это настолько радует сердце – наши люди объединились, вот оно гражданское общество, которое стало единым.
А.ИГНАТЬЕВ: То есть, там не только мародеры или «дети лейтенанта Шмидта», которые пытаются урвать себе что-то из компенсаций, которые государство обещало выделить, а там действительно есть люди с чистым желанием помочь.
А.ЦЕХ: И они чувствует ответственность за свою страну.
А.ИГНАТЬЕВ: Люди, состоявшиеся уже, бизнесмены, иногда даже они специально берут отпуск на это время, чтобы помогать пострадавшим своим пострадавшим землякам.
В.РУЛИНСКИЙ: Была одна такая история – из Екатеринбурга одна сестра милосердия вышла замуж за прихожанина одного из храмов, и у них был медовый месяц, который они решили провести в Крымске, в храме Михаила Архангела, разгружая до 3 часов ночи, живя в спартанских условиях. Действительно практически по 20 часов в сутки работали.
А.ИГНАТЬЕВ: Может быть не очень интересная подробность - но я там практически ничего не кушал, пил одну воду, потому что просто не хотелось – было очень жарко и поскольку мы работали около морга, там стоял весьма специфический запах. Пить хотелось, а есть не было желания, как и в туалет особенно не хотелось – просто все с потом выходило.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тяжело было?
А.ИГНАТЬЕВ: Нет. Когда ты трудишься, занят делом, ты не замечаешь, как идет время. Там люди работали просто на износ. Были люди, которые по нескольку суток трудились без передышки.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: У меня есть знакомец, с которым я горжусь знакомством, служит он в селении Карабаново, Юрий Михайлович Светский, или О.Георгий Эдельштейн. Село Карабаново было селом, куда приходили после отсидки в свое время диссиденты, другие люди, и это были люди, которые были опустошены. Наверное, не так, как в ситуации, которую вы описываете. Но что нужно таким людям, потерявшимся, одиноким, чем их можно обнадежить? Где ваши собственные ресурсы для этого?
А.ЦЕХ: Конечно, духовное осознание ситуации приводит к одному – все, что произошло, конечно, это можно рассматривать как казнь Божию – вот как были 10 казней.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: за что этому несчастному Крымску? Содом и Гоморра - понятно.
А.ЦЕХ: А Содом и Гоморра это не казнь Божия. Казнь – это Египет, 10 казней, это другие вещи.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Там тоже было понятно, за что – не надо было евреев не выпускать.
А.ЦЕХ: А здесь непонятно, «за что» - это другой вопрос, это разные вещи. И главное, чтобы осознать, что поддержка может придти только изнутри, только от веры, понимания того, что все в руке Божией. Но сразу это придти не может, потому что люди находятся в стрессе, они ситуацию еще не приняли, не проработали.
А.ИГНАТЬЕВ: Конечно, думаю, что упоминание о казни Божией явно не внушает оптимизма, я бы об этом не говорил. Думаю, что вера без сомнения может быть ресурсом – если человек верит, на нее человек может опереться. Когда я общался с пострадавшими людьми, - там большинство православные. Многие просили крестики им дать – у многих крестиков не было, потому что их унесло наводнением. Я раздавал крестики в больнице по просьбе людей. А в плане объяснения этого – думаю, что пути промысла Божия нам непонятны. Думаю, говорить, что это была казнь Божия – это мало что объяснит.
В.РУЛИНСКИЙ: Согласен.
А.ИГНАТЬЕВ: Думаю, что это философская категория.
А.ЦЕХ: Если мы верим, что ни один волос не упадет с головы без воли Божией, то любое событие, которое происходит на земле и в моей жизни - все включено в промысел Божий. Обвинять власть тут ни к чему.
А.ИГНАТЬЕВ: Это просто не дает силы для того, чтобы жить дальше.
А.ЦЕХ: Это отрицание, а отрицание как и самоуничтожение, ничего не приносит. Казнь Божия в смысле наказания, научения. За что – никто не может сказать. А все домыслы, что за грехи – мы не пророки, не святые и не правительство, чтобы об этом говорить.
А.ИГНАТЬЕВ: Я сталкивался с людьми, которые были не особенно воцерковлены, хоть и были православными, я с ними говорил про упрямство духа, про Виктора Франкала, который отсидел в Освенциме, все потерял.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Очень хорошую книгу написал.
А.ИГНАТЬЕВ: Да, замечательная. Именно в плане того, что помогало узникам Освенцима выжить, когда они потеряли все.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но можно понять гнев тех, кого заставляли подписывать бумагу о том, что они были предупреждены.
А.ИГНАТЬЕВ: Без сомнения. И помощь заключалась не в том, чтобы объяснить людям. За что их Бог наказал, - конечно, нет.
В.РУЛИНСКИЙ: Тем более что никакого наказания и не было.
А.ИГНАТЬЕВ: Да. И батюшка нужен был там не для того, чтобы людей раздражать подобными попытками объяснить горе, которое людей постигло. Я там был для того, чтобы выслушать людей, принять на себя волну раздражения, в том числе и против властей, потому что люди до сих пор обвиняют власти в том, что их не предупредили, что это был слив плотины. Все люди, с которыми я общался, все были в гневе по отношению к своим властям.
А.ЦЕХ: И надо было направить этот гнев в такое русло, чтобы выйти из него.
А.ИГНАТЬЕВ: Вот поиск внутренних ресурсов заключался в психологическом разделении горя с людьми. Потому что на этом этапе они были неспособны воспринимать что-то из области экзистенциальной. Речь шла именно о выслушивании. И если я сталкивался с верующими людьми, которые хотели получить духовную помощь, то я принимал исповеди, причащал святых христовых тайн верующих, которые этого желали - таких было 18 человек, со мной еще о.Олег трудился из Лоу, под Сочи. И в больнице и в пунктах временного размещения.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы столько негатива в себя приняли – астрономическое количество, я хорошо себе это представляю, что с этим делать? Стресс существовал и у вас в такой же степени.
А.ЦЕХ: Конечно. Но все-таки священник это человек, который принадлежит Богу, и это не слова, это живое ощущение каждого дня, мое личное. Конечно, когда мы отпевали – мы отпевали полных два дня, не прекращая. Но Господь помогал и это был факт нашей жизни. Это общее единение, взаимопонимание - и между сотрудниками МЧС, сотрудниками морга, людьми. Которые приходили и благодарили нас - господь послал нам в первый день монахиню с послушницей, и они пели.
А.ИГНАТЬЕВ: А у монахини мама погибла.
А.ЦЕХ: Да, и люди благодарили. И конечно, все это нам помогало и укрепляло. А главное – когда делаешь доброе дело – мы же занимались конкретным делом, не писали отчеты и заметки.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А как – вы за счет отгулов это делали?
А.ИГНАТЬЕВ: Это была командировка.
А.ЦЕХ: Да. Но когда занимаешься добрым делом, душа человека, если она к этому расположена, готова рваться, чтобы помочь людям. Да, сил не хватало, бывало, что силы покидали, к концу дня мы были вымотаны, разбиты.
А.ИГНАТЬЕВ: И помогало взаимное общение – мы жили в одном номере, могли пообщаться, поделиться. Дать обратную связь друг другу. Психологи МЧС тоже групповой терапией занимались, потому что им было очень тяжело.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Система взаимного бучения у вас с психологами существовала?
А.ИГНАТЬЕВ: Да, мы очень подружились с Южным центром, там глава Петр Рубенович, мы с ними общались и помогали им на некоторых этапах.
А.ЦЕХ: Да, они много не понимали из того, что мы делали.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Люди все-таки возвращаются к количеству жертв - депутат Гудков говорил о лагере сельхозрабочих, которых смыло – они не учтены вообще. Сколько задействовано моргов, в каких городах, - Владимир спрашивает.
А.ИГНАТЬЕВ: Морг один в городе, маленький. Все, кто в него попали, опознаны. Один мужчина остался неопознанным.
А.ЦЕХ: Это был первый опыт нашей работы на выезде..
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но вы в Москве работали..
А.ЦЕХ: Да, в Домодедово. Но мы там фактически весь день проводили с сотрудниками МЧС, и это было бесценно. Это был опыт взаимодействия не теоретического, на уровне штабных учений, а реальная работа – они видели наши слабые стороны, мы их. Но то дело, которое мы делали, сплачивало нас и объединяло и помогало преодолевать все несовершенства.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Говорят, что волонтеров оттуда якобы попросили в 24 часа. Как вы относитесь к закону о волонтерах?
А.ИГНАТЬЕВ: У меня есть микропоыт участия в горноспасательных работах, еще до того, как я стал священником. Хочу сказать, что конечно, нужна структура и организация. Даже если берем Крымск - если волонтеры это хаотическая масса, то на одну улицу они пришли, а вторая улица, за углом, забыта. Нужна координация, руководство.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Координация может быть и на месте, как было в Крымске.
А.ИГНАТЬЕВ: Слава богу. Но когда хаос, массовый психоз – это может передаваться на здоровых людей, которые начинают себя вести неадекватно. Поэтому структуризация нужна, но если она будет очень жесткой, грубой и подавляющей, тогда это может привести к тому, что волонтерское движение может иссякнуть.
А.ЦЕХ: Это место чрезвычайной ситуации и там действительно опасно, и если человек туда идет, он должен учитывать степень этой опасности, и кто-то должен нести за него ответственность.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А за вас кто нес ответственность?
А.ИГНАТЬЕВ: Синодальный отдел.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тяжелая была ответственность?
В.РУЛИНСКИЙ: Слава богу, батюшки справились.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: как отметили их работу?
В.РУЛИНСКИЙ: Низкий поклон батюшкам и тем, кто оттуда вернулся. Потому что то, что они сделали, настоящий подвиг – немногие на это способны, особенно в наше время, которое не отличается особенным героизмом. Мне кажется, что именно благодаря такому опыту мы можем видеть такие примеры. Сейчас в Крымске новая группа священников уже работает.
А.ЦЕХ: Сегодня с утра поехали 50 семинаристов на автобусах, которые будут жить в палатках и разгребать завалы.
В.РУЛИНСКИЙ: Причем, это именно добровольцы из разных православных учебных заведений.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И это не командировка, а уже настоящие волонтеры.
А.ИГНАТЬЕВ: На самом деле там кроме нас трудились очень много замечательных людей, которые приехали из разных мест, из Екатеринодара. Был Александр из Екатеринбурга, такого богатырского сложения, он там несколько суток подряд руководил кухней и кормил всех людей, которые туда приходили.
В.РУЛИНСКИЙ: О.Антоний скромный человек, но я хотел бы рассказать, что перед тем, как поехать в Крымск, о. Антоний встречал в аэропорту Раменское пострадавших в автокатастрофе под Черниговом. И ранение, которое у него сейчас на правой руке, это результат того, что там происходило.
А.ИГНАТЬЕВ: Да нет, ранение это следствие моей неосторожности. Со мной была еще сестра милосердия Полина, мы с ней вместе умудрились споткнуться о шланг, который откачивал топливо из самолета. Полина пострадала больше - она получила четыре такие болячки.
В.РУЛИНСКИЙ: Но там возвращались паломники, люди воцерковленных.
А.ИГНАТЬЕВ: Да, и почти все захотели исповедоваться и причаститься.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: После такого опыта, вы были что-нибудь добавили или убрали из того, чему вас учили на курсах?
А.ЦЕХ: Добавили бы. Практическую психологию.
А.ИГНАТЬЕВ: Психологи МЧС постоянно учатся, улучшают свои знания.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Им можно провокативную психологию. А вам нельзя.
А.ЦЕХ: В определенных случаях можно.
А.ИГНАТЬЕВ: А если мы с ними не пройдем боевое крещение, то мы для них никогда не будем своими.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Что нужно рассказать московским прихожанам о Крымске?
А.ЦЕХ: Я уже рассказывал – что это пример для нас всех, что действительно, не знаем ни дня, ни часа, когда случится. Ливень в Москве показал – если бы он шел три дня, Москву бы затопило, никаких шлюзов не надо было открывать. Мы действительно все ходим под Богом и иллюзия безопасности, которая есть у человека – абсолютная иллюзия.
А.ИГНАТЬЕВ: Согласен – человеческая жизнь вещь очень хрупкая, мы смертны и смертны внезапно, как сказано в одной книге.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: В не очень православной.
А.ИГНАТЬЕВ: Все равно книга замечательная. И даже находясь здесь. В Москве, привыкнув к негативным новостям, к сожалению, все равно люди неравнодушно отнеслись к этой беде.
А.ЦЕХ: Мне звонил, спрашивали, как оказать помощь.
А.ИГНАТЬЕВ: И сейчас главный вопрос, как эту помощь грамотно оказать, чтобы люди там не захлебнулись от этой помощи. Там у них пострадали школы, к 1 сентября деткам некуда идти. Оснастить эти школы, создать там Дома творчества, оснастить больницу необходимым оборудованием. Потому что та больница, которую мы там увидели, это действительно…
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но наше время уже истекло. Благодарю вас. Спасибо вам большое.
В.РУЛИНСКИЙ: Спасибо, до свидания.