Рустамбой задумчиво обходил машину:
— Странно как, вроде крепкая, перед выездом все проверил как обычно, никаких поломок. А тут — такое дело. Хм. — Помолчал, потом взглянул с улыбкой: — А Бог-то хранит! За что только, не понимаю. Видно, это по молитвам наших усопших. Ну, тех, которые здесь и которых мы не забываем. Как их забудешь? Нельзя. Спасибо им за молитвы.
Спрашиваю:
— А в чем дело-то, Рустамбой?
— Вчера с сыном ехали с рыбалки, у крепкой машины заднее колесо вылетело прямо на трассе. Мы, главное, на трех колесах катимся, а четвертое рядом поспешает, чуть в стороне. А скорость приличная. И жить охота — вот в чем дело. Перепугались, мягко говоря. Но ничего, смог как-то затормозить, потом часик повозились с запаской, и всё в порядке. Как нас Бог спас, я не знаю. Не хочу гадать, но мне кажется, что нам помогли молитвы тех, которые здесь пострадали за правду и здесь лежат. Я сам мусульманин, но молюсь за тех людей и молюсь Богу, чтобы не оставляла меня вот эта потребность помогать другим кто бы они ни были. Имеет смысл приходить на кладбище, честное слово — тут о многом задумаешься. И над своей жизнью тоже. Так, хватит на ветру стоять, пошли чай пить уже.
Поселок Созимский находится в Верхнекамском районе Кировской области. Мы приехали сюда не случайно: по твердому нашему убеждению, одно дело — читать или слушать о трагичной истории России в ХХ веке, о гонениях на церковь, страданиях новомучеников, исповедников, невинных людей, о нелегком, но достойном труде современников найти их могилы, узнать больше о подвиге предков, но совсем другое дело — своими глазами увидеть места страданий за Христа. Что называется, хоть немного, но почувствовать самому, ощутить кожей то окружение, где был ВятЛаг, отросток зловещего ГУЛАГа.
Кроме того, при Покровском храме Кирса начал работу хоть пока еще и маленький, но очень важный для нас, современников, музей, посвященный страстотерпцам. Он называется "ВятЛаг": в экспозиции представлены личные вещи узников, тетради с рукописными акафистами, одежда, иконы...Черная ушанка, обрывок колючей проволоки, зеленый лагерный фонарь, рельс, служивший билом, и т.д. — предметов пока не очень много, но сама обстановка производит, мне кажется, должное впечатление. Похожее чувство я испытал, когда был в Освенциме, в музее этого лагеря смерти: то же торжество несправедливости, какого-то адского упоения чужим страданием и кровью, пренебрежения ко всему человеческому.
Почти каждая поездка сотрудников храмового музея в Созимский и другие места ВятЛага это новые данные об узниках, о которых потом расскажут, это установление поклонного креста или поправка уже установленного, размещение информационных плакатов-баннеров с кратким рассказом о совсем еще недавних по историческим меркам событиях. И разумеется, самое главное здесь — молитва. Молитва здесь особая: думать о "комфорте", о том, где бы посидеть, если устал, как-то не очень тянет. Да и усталости не чувствуешь. Это уже потом можно заехать к Рустамбою.
Рустамбой Бурханович Убайдуллаев, глава Созимского сельского поселения. Местный, свой. Несколько командировок на Кавказ — в том числе и поэтому прекрасно знает, что значит помочь в трудную минуту, плечо подставить, выручить. Хотя, говорит, больше, конечно, семейное воспитание значит. После размышлений о "чуде с колесом" без разговоров повел нас в дом. Привожу наш краткий разговор за столом.
— Кофе? Чай?
— Рустамбой нам всегда помогает. Всегда. Берет молоток, пилу, косу в руки и — вперед: место расчистить, могилку найти, ограду сделать...
— Да ладно, прекращай ты, не хвали!
— ...что крест поможет сделать, что могилу найти, привести в порядок. Он спецназовец, в Чечне был три раза.
— Вот только без громких слов. Как это — не помочь в добром деле? Мы все под Богом ходим, значит, должны помогать друг другу, вот и все.
— Рустамбой, скажите, почему вы стали участником этого проекта? Ведь можно отнестись просто нейтрально — "ладно, молитесь тут, только не мешайте, а у меня и так дел полно".
— Раньше-то я особо не вникал в эту историю. Только потом, когда мы познакомились с православными, которые занимаются поиском могил невинных страдальцев, изучением подвигов христиан тех лет, начал серьезно задумываться, что же это было за страшное время и какие же это были чистые, цельные люди, которые вынесли такое. Пытки, унижения, насмешки, несправедливость, голод, саму смерть в конце концов — и все это ради Бога. Вот тут задумаешься, конечно.
Конечно, есть место и недоумению, и возмущению: когда, например, узнаешь, что гнали в лагеря, в ссылки целыми семьями, уничтожали самых работящих, трудолюбивых людей со всей страны — за что? почему? зачем? Такая вот была "оптимизация всея Руси" — до сих пор в себя прийти не можем.
Так что мое мнение такое: историю свою мы знать обязаны. Старые, молодые — все. Нравится нам что-то или нет, по шерстке нам это или против шерсти — знать историю мы должны. Есть в ней место как подвигам, так и стыду. Поэтому когда говорят, что, мол, не надо шевелить прошлое, времена были просто такие, я, извините, протестую: если мы хотим, чтобы те страшные и постыдные времена не повторялись, мы должны знать о них и помнить. Кроме того, нельзя забывать и о смелости, с которой очень многие из наших предков встретили испытания, страдания — разве это не пример для нас, их потомков?
Сложно все в этом мире. Одно знаю: нельзя осуждать никого. Надо о себе думать. Вот там, на погосте, могилы есть святых людей, которые за Бога умерли, да? А есть рядом могилы уголовников, которые умерли в "лихие 90-е" годы. За что человек умирает? За Бога или за джип, за дачку на Канарах, за "свой интерес в бизнесе" — вот в чем вопрос. У меня очень сложное чувство, когда я прихожу туда, на кладбище. Там ведь все лежат — и святые, невинно пострадавшие люди, а есть ведь и настоящие преступники. И вот они там все вместе... Наверное, самое сильное чувство — это невозможность, нежелание судить. Пусть Бог разбирается. Есть и еще одно чувство, когда работаешь там, на кладбище: спокойно на душе, тепло. Видимо, все-таки усопшие молятся за тебя. Честное слово, хватит философствовать. Еще чаю?..
Чаще всего возвращаются в Кирс из таких поездок молча — зачем много говорить, когда есть над чем подумать? И ведь не только над историей своего народа — можно всерьез поразмыслить, например, над уроком неосуждения, в чем я, православный, очень нуждаюсь, и над уроком любви и уважения к усопшим, в чем я, православный, нуждаюсь не меньше. Спасибо, Рустамбой.