7.png
Бутовский полигон – крупнейшее в Московском регионе место массовых расстрелов и захоронений жертв сталинских репрессий. Сегодня известны имена 20760 человек здесь убиенных. Эти люди были расстреляны в течении очень короткого периода времени, с августа 1937г. по октябрь 1938, а полигон функционировал с 34 по 53 год…
Те, о ком мы знаем – мужчины и женщины в возрасте от 14 до 82 лет, представители 73 национальностей, всех вероисповеданий, всех сословий, но большинство из них, простые рабочие и крестьяне – русские православные люди.
Около 1000 человек, из числа погребенных в Бутово, пострадали как исповедники Православной Веры, более трехсот, сегодня прославлены в лике святых.
Название нашего сайта – martyr (мартир), происходит от греческого μάρτυς, что в буквальном переводе значит – свидетель, на русский чаще переводится как мученик. Сайт посвящен, прежде всего, убиенным на Бутовском полигоне за Православную Веру, но не только. Мы собираем и публикуем материалы о всех пострадавших в Бутово и иных местах в годы репрессий, независимо от их национальности и вероисповедания.

БУТОВСКИЙ КАЛЕНДАРЬ

подробнее

france Spain

Святые без протокола

1-8

Восемьдесят лет назад начался Большой террор — период массовых репрессий, принесших нашему народу неисчислимые страдания. Тогда, 30 июля 1937 года, был принят страшный документ, запустивший кровавый маховик, — секретный приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В интервью газете «Православная Москва» старший научный сотрудник Отдела новейшей истории Русской Православной Церкви Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Л.А. Головкова рассуждает, чему в следственных делах того времени можно верить, а чему — нет.

— Лидия Алексеевна, в одном интервью Вы заметили, что с «церковными» следственными делами Вам работать легко и радостно. Почему?

— Там видно стояние человека за веру. Ведь среди всей массы осужденных это были единственные люди, понимавшие, за что именно страдают. Все остальные дела репрессированных — сплошь чушь и абсурд. Так, распространенным поводом для обвинения было «намерение убить члена правительства». Судили даже за «изучение льдов Северного Ледовитого океана со шпионскими целями». И подследственные, как правило, подписывали протоколы и признавали себя виновными. Ведь сплошь и рядом практиковались избиения, «стойки» без сна в течение нескольких суток. Выжившие впоследствии говорили: «Не помню, подписывал что-то или нет… Вообще ничего не помню, кроме этого ужаса».

— Вы работаете с делами начиная с 1992 года. За это время уже сменилось целое поколение — и в стране, и в профессиональной среде историков-архивистов. Удается ли в этой теме в последние годы узнавать что-то новое?

— Мы привыкли считать самыми большими страдальцами расстрелянных. А сколько детей и стариков умирали во время вынужденного переселения?! Не мгновенно, от пули, но после долгих мучений от голода и холода… В необитаемые, неприспособленные для жизни места свозились целые народы… Информации об этом появляется все больше. И по мере ее изучения все четче вырисовывается трагическая картина прошлого.

— Сегодня говорят, что в архивах стало сложнее работать. Так ли это?

— Когда архивы в 1990-е годы только открывались, доступны были очень многие документы. Затем круг возможностей постепенно сужался. Фактически теперь мы можем знакомиться только с архивными делами Москвы и Московской области. В других же регионах все непредсказуемо. Где-то с радостью все разрешают копировать, где-то вообще не подпускают к источникам.

— А как получилось, что Вы, профессиональный художник, обратились к теме новомучеников?

— Еще в конце 1980-х годов я ездила по России, посещая разрушенные храмы и монастыри, заброшенные имения. Однажды оказалась в Екатерининском монастыре в подмосковном городе Видное. Меня это место настолько поразило, что затем в течение полугода я пыталась узнать подробнее его историю. Ничего не выходило. А потом один человек, который родился в лагере и там же провел свою юность, рассказал, что когда-то здесь размещалась Сухановская политическая тюрьма. Очень жестокая, пыточная. Так я стала заниматься этой темой.

— Насколько можно верить следственным делам 1920-1930-х годов? Ведь составляли их люди, заведомо враждебно настроенные как к самим арестованным, так и в целом к Церкви.

— Полностью отделить ложь от правды там невозможно. Со следственным делом нужно обращаться очень аккуратно, необходим большой опыт, чтобы разобраться в нем. Нередко протоколы допросов составлялись не следователями, но вообще далекими от уголовного права людьми — пожарными, работниками загса… Но в этих документах представлена биография священнослужителей. Без следственного дела мы могли бы вообще ничего не узнать о пострадавших, даже их имена. Конечно, с делами нужно обращаться крайне осторожно. Например, вряд ли правильно указывать, что такой-то репрессированный сказал то или иное. Корректнее — «в следственном деле написано…».

— Как в Церкви, так и во всем российском обществе продолжается бурная полемика о критериях святости православных христиан, претерпевших мучения и смерть от безбожной власти. Какова Ваша точка зрения на этот вопрос?

— Первостепенна сама их кончина за Христа и Церковь. Ни в одном известном мне следственном деле не зафиксировано факта отречения от Бога или хулы на Церковь! Сегодня при канонизации учитывается и предыдущая жизнь человека. На мой взгляд, и это не совсем справедливо. Мы знаем множество святых, которых в начале их земного пути трудно было бы назвать праведниками. Вспомним хотя бы разбойника, распятого на кресте одновременно со Спасителем…

— Отражаются ли сюжеты, связанные с подвигом новомучеников, в современном искусстве?

— Скажем так, народ не хочет этого знать.

— Чем можно объяснить такое равнодушие?

— Тема очень тяжелая, а человек хочет, чтобы ему было весело и хорошо. Соприкасаясь с житием новомучеников, приходится сострадать, просто так эта боль не проходит.

Беседовала Анастасия Чернова

***

Лидия Головкова окончила графический факультет Московского художественного института им. В.И. Сурикова. С 1994 года — сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Принимала участие в подготовке изданий, посвященных новомученикам и исповедникам Церкви Русской. Удостоена ордена святой равноапостольной княгини Ольги III степени и медали святого благоверного князя Даниила Московского.


ИСТОЧНИК