Священномученик Сергий (Махаев)
Сергей Константинович Махаев родился 6 сентября 1874 года в семье священника Константина Георгиевича Махаева и Анны Ивановны Смирновой, дочери священника Спасской церкви села Усово Звенигородского уезда Московской губернии (впоследствии Кунцевский район Москвы).
Духовное образование Сергей Константинович Махаев получил в Вифанской Духовной Семинарии при Спасо-Вифанском монастыре Троице-Сергиевой Лавры, где в июне 1895 года со званием студента окончил полный курс наук по первому разряду. По окончании Семинарии он был определен в псаломщики к московской церкви Святителя Николая чудотворца в Кошелях.
С самого начала своей церковной деятельности Сергей Константинович проявил себя как педагог и ревностный проповедник слова Божия. Будучи псаломщиком, с января 1896 по сентябрь 1897 года, он исполнял обязанности учителя в Московской Николо-Мясницкой двухклассной церковноприходской школе, причём делал это безвозмездно. С сентября 1897 по август 1900 года занимал должность учителя русского языка в старшем отделении Сергиевской в Рогожской слободе церковноприходской школы (Москва).
В эти же годы Сергей Константинович женился на Людмиле Сергеевне Цветковой, дочери московского священника Сергия Цветкова. Детей супруги Махаевы не имели.
В 1900 году при Московской Иверской общине сестер милосердия Российского общества "Красный Крест" (Москва, Большая Полянка), почетными попечителями которой являлись великий князь Сергей Александрович и великая княгиня Елизавета Феодоровна, была построена церковь в честь Иверской иконы Божией Матери. На священническую вакансию в этой церкви 29 июля 1900 года был назначен псаломщик Сергий Махаев. Преосвященный Парфений (Левицкий), епископ Можайский, 15 октября 1900 года рукоположил его во диакона и 17 октября того же года во священника. В этой церкви отец Сергий прослужил девятнадцать лет.
Став священником, отец Сергий получил возможность продолжить педагогическую деятельность уже в качестве законоучителя. С 10 сентября 1901 года с разрешения епархиального начальства он одновременно состоит законоучителем основных классов Московского Петровско-Серпуховского Городского начального училища и Торговых классов Московского Общества Распространения Коммерческого Образования. Он также становится членом-сотрудником Московской комиссии Императорского Православного Палестинского Общества.
С осени 1905 года, по просьбе великой княгини Елизаветы Феодоровны, отец Сергий начинает учить Закону Божию и будущих сестер Иверской общины, для которых становится духовником. В качестве члена Попечительского совета Иверской общины он являлся её представителем в Особой комиссии Красного Креста по церковному сбору и в Комиссии по сбору пожертвований при Московском местном управлении Российского Общества Красного Креста. Кроме того, он являлся особо уполномоченным по церковному сбору на Красный Крест в Замоскворечье.
О стремлении отца Сергия создать в общинах Красного Креста атмосферу истинно христианского подвижничества свидетельствует отзыв на две его докладные записки, обнаруженный в бумагах епископаТрифона (Туркестанова). Из него следует, что отец Сергий предлагал в каждой общине иметь свой «Священный стяг», придавая ему значение «важного воспитательного средства к приготовлению достойных служительниц любви Христовой». Во второй записке предлагается "Чин молебного пения при возложении крестов сестрам милосердия". В пояснении отец Сергий говорит о необходимости, в видах воспитания в сестрах понятия о святости их служения, «признать возложение крестов чисто церковным торжеством, сопровождаемым говением сестер и причащением Святых Тайн».
Об успехе воспитательной деятельности отца Сергия свидетельствует образ иверских сестер, который донесли до нас сотрудники больницы, работавшие с ними уже в советское время: «Они были не такие, как мы, какие-то особенные. Они никогда не оставляли больного, если он в чём-то еще нуждался. Даже если рабочий день уже давно закончился. Это для них не имело значения».
После октябрьского переворота 1917 года отец Сергий продолжал служить в Иверском храме. Поскольку община была лишена средств, на которые обеспечивалось прежде её существование, и был ликвидирован капитал, на проценты от которого содержался причт, он, подобно многим другим священникам в это время, устроился на государственную службу. Промыслом Божиим местом его работы стал Юридический отдел Замоскворецкого Совдепа. Именно в качестве служащего Юридического отдела 5 февраля 1919 года поставил он свою подпись на договоре общины верующих с Моссоветом о пользовании Иверским храмом и его имуществом. Встречается его подпись и на подобных договорах других церквей Замоскворечья. О том, что и в этой деятельности он оставался верен Церкви, свидетельствует составленный в январе 1920 года запрос, в котором Отдел юстиции Моссовета требует в срочном порядке объяснить, на каком основании Замоскворецким Совдепом, вместо ликвидации, домовые церкви сохранены и сданы группам верующих.
24 июня 1919 года отец Сергий был назначен настоятелем Московского храма во имя святых апостолов Петра и Павла на Большой Якиманке. В августе 1919 года батюшка хлопотал о передаче в храм, настоятелем которого он стал, богослужебного имущества из закрытого домового храма святого Александра Невского и о разрешении богослужения в этом храме. Не оставлял он и преподавания Закона Божия. Отец Сергий являлся секретарём Совета приходских общин во имя Святого Духа в Замоскворечье, которым были организованы богословские чтения для взрослых в храме святых апостолов Петра и Павла на Якиманке и для юношества в Московском храме святителя Николая в Голутвине.
26 марта 1920 года митрополитом Крутицким Евсевием отец Сергий был возведен в сан протоиерея. В феврале 1922 года ему «за выдающиеся пастырские труды разрешено Московским епархиальным советом принять и носить золотой с украшениями наперсный крест, поднесенный прихожанами».
В том же 1922 году он был арестован по подозрению в преподавании Закона Божия детям и содержался две недели в Доме предварительного заключения, но был освобожден.
4 апреля 1922 года проходило изъятие церковных ценностей в Московском храме святых апостолов Петра и Павла. Как следует из одного документа, приходский совет принял решение о добровольной передаче церковных ценностей. По заявлению настоятеля отца Сергия для богослужебных нужд в храме были оставлены священные сосуды, кадило, дарохранительница, крест, дароносица.
В мае 1922 года, после заключения под домашний арест в Донском монастыре Святейшего Патриарха Тихона, произошел обновленческий раскол.
В феврале 1924 года протоиерей Сергий, стоявший во главе православной общины, организовал активное сопротивление общине «Союза церковного возрождения», захватившей церковь Петра и Павла. Отец Сергий с прихожанами организовали охрану храма. Когда явились обновленцы, то были заперты внутри, и отец Сергий привел к храму милицию, которая потребовала прекращения работ и препроводила участников в отделение для составления протокола, пообещав вернуть отцу Сергию ключи от храма. Он подал апелляцию заместителю наркома юстиции, так что обновленческий «епископ» Антонин (Грановский) вынужден был оправдываться и в связи с этим Антонин даже написал донесение на отца Сергия в Московский Совдеп, которое заканчивалось словами: «Возрожденческая община просит Отдел управления принять меры к ликвидации махаевщины и содействия ей ко вступлению и пользованию храмом соответственно обряду “Союза возрождения”».
Храм удержать не удалось, и 1 марта 1924 года отец Сергий подал митрополиту Крутицкому Петру (Полянскому) прошение следующего содержания: «Ввиду передачи нашего храма Управлением Моссовета группе верующих “Союза возрождения”, прошу причислить временно, впредь до решения дела в Наркомюсте, к храму святого Марона Чудотворца, что в Старых Панех, прихожан, состоящих в каноническом общении со Святейшим Патриархом Тихоном, и причет в составе меня, диакона Федора Чемичева и просфорницы Марии Введенской».
Столкновение с обновленцами не прошло отцу Сергию даром, скоро он был арестован. Обвинялся он по статье 73-й Уголовного кодекса: «Измышление и распространение в контрреволюционных целях ложных слухов или непроверенных сведений, могущих вызвать общественную панику, возбудить недоверие к власти или дискредитировать ее...» Осужденные по этой статье карались лишением свободы на срок не ниже шести месяцев, при недоказанности контрреволюционности означенных действий - до трех месяцев принудительных работ. Осужден отец Сергий не был, но три месяца ему пришлось провести в заключении.
В 1925 году отец Сергий служил вторым священником в Московском храме святого Марона чудотворца в Старых Панех. Воспоминания родственников подтверждают, что отец Сергий был человеком очень деятельным и пользовался большой любовью прихожан. В храме к нему было трудно подойти, поскольку он всегда был окружен народом, желавшим получить от него совет и благословение. По этой причине он нередко подолгу не мог выйти из храма после окончания службы. Будучи бездетным, батюшка очень любил детей, подолгу возился со своими племянниками, часто приходившими к нему в гости. В ответ на его доброту и ласку дети его очень любили и с удовольствием делали участником своих игр.
Храм святого Марона чудотворца был закрыт властями в 1930 году. Следующим местом служения отца Сергия была церковь в Останкине. По непроверенным еще документально свидетельствам это был храм Живоначальной Троицы, службы в котором совершались до 1934 года. Квартира на Большой Якиманке была оставлена, и отец Сергий поселился в небольшом двухэтажном доме рядом с церковью. Здесь в начале тридцатых годов скончалась матушка Людмила, долго перед тем болевшая. По воспоминаниям очевидцев, и здесь любовь народная не оставляла доброго пастыря. Прихожане не только окружали его в церкви, но и приходили к нему домой, где их всегда старались успокоить и накормить. Когда племянница спрашивала батюшку, почему он так много времени уделяет своим посетителям, он отвечал: «А как же быть? Ведь это мои прихожане, я по-другому не могу». Он нередко что-то давал приходящим к нему в нужде, старался помочь всем и каждому.
В 1937 году отец Сергий был назначен настоятелем Богоявленского собора города Ногинска (Богородска) Московской епархии. Некогда в одном из храмов Богородского уезда служил диаконом его дед.
Поселился отец Сергий на самом краю города Ногинска в поселке Жуковка, проживал на улице Клязьминская в доме 15 в семье Архипа Богачева. Соседи долго помнили его доброту и любовь к детям.
Как можно заключить из отрывочных указаний следственных дел, отец Сергий оказывал помощь ссыльным священнослужителям и их семьям. Письма с просьбой об оказании помощи посылались на имя Анастасии Ивановны Кулевой, прихожанки Богоявленского собора, которую отец Сергий духовно окормлял.
Лето 1937 года было ознаменовано началом новой волны страшных репрессий. В августе 1937 года были арестованы все члены церковного совета Богоявленского собора. Чтобы избежать закрытия храма, отец Сергий организовал создание новой двадцатки. В обстановке массовых арестов некоторые члены новой двадцатки заявили о своем выходе из нее; впоследствии это дало повод обвинять отца Сергия в том, что, организуя новый церковный актив, он оказывал давление на верующих и, кроме того, ввел в церковный совет «антисоветски настроенных лиц».
22 ноября 1937 года отец Сергий был арестован по обвинению в «контрреволюционной агитации» и заключен в тюрьму города Ногинска. В тот же день он был допрошен помощником уполномоченного Ногинского районного отдела УНКВД Барковым.
- Вы арестованы за активную контрреволюционную деятельность, признаете Вы это?
- Никакой контрреволюционной деятельности я не проводил.
- Вы лжете, следствие требует от Вас правдивых показаний.
- Я дал правдивые показания и еще раз повторяю, что я никогда контрреволюционной деятельности не проводил.
- Следствием установлено, что Вы подложным, обманным путем привлекали верующих в церковную двадцатку. Дайте показания по этому вопросу.
- Обманным путем я верующих в церковную двадцатку не вовлекал.
- Следствием установлено, что Вы писали листовки контрреволюционного характера и распространяли их среди верующих. Признаете Вы это?
- Никаких контрреволюционных листовок я не распространял и не писал.
- Вы нагло лжете, листовка контрреволюционного характера обнаружена у Вас при обыске, написанная Вами. Дайте правдивые показания.
- Эту листовку, изъятую у меня при обыске, писал я, но я ее выписал из церковных книг для себя лично...
- Следствием установлено, что Вы после утверждения сталинской Конституции призывали верующих на активную организованную борьбу против советской власти и наносили гнусную контрреволюционную клевету по адресу сталинской Конституции. Дайте правдивые показания по этому вопросу.
- Клеветы на сталинскую Конституцию я никогда не наносил и верующих к борьбе против советской власти не призывал.
- Следствием установлено, что Вы в одной из бесед с верующими по возвращении из Московской епархии высказывали террористические намерения против коммунистов. Признаете Вы это?
- Никогда я террористических намерений не высказывал.
- Признаете ли Вы себя виновным в предъявленном Вам обвинении?
- Виновным в предъявленном мне обвинении я себя не признаю...
В тот же день, 22 ноября 1937 года, начальник Ногинского районного отделения УНКВД лейтенант госбезопасности Васильев в обвинительном заключении по следственному делу священника Сергея Константиновича Махаева написал, что последний, «будучи враждебно настроен против советской власти и являясь одним из активных участников вскрытой контрреволюционной террористической группы бывших торговцев и церковников, активно проводил контрреволюционную агитацию среди верующих Ногинского района, призывая к организованной борьбе против советской власти, и высказывал террористические намерения. Помимо этого, писал и распространял среди верующих листовки контрреволюционного характера, рекламируя [их] как Священное Писание», и постановил направить следственное дело на рассмотрение тройки при УНКВД СССР по Московской области.
25 ноября 1937 года тройка при УНКВД СССР по Московской области на своем заседании постановила «Махаева Сергея Константиновича расстрелять».
2 декабря 1937 года священномученик протоиерей Сергий Махаев был расстрелян на Бутовском полигоне под Москвой. В этот день Святая Церковь праздновала память святого мученика Варлаама.
Реабилитация священника Сергея Константиновича Махаева состоялась в общем порядке 30 июня 1989 года.
На Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 года протоиерей Сергий Махаев был прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских среди сонма иных священнослужителей, пострадавших в годы гонений. Память его празднуется в день Собора новомучеников и исповедников Российских 19 ноября (2 декабря по новому стилю).
Источник: «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь» Тверь, 2003 год, стр. 164-172. / Составитель священник Максим Максимов.
***
Священномученик пресвитер Михаил (Дмитров)
Священномученик протоиерей Михаил Дмитрев родился в 1873 году в Рязанской губернии, в селе Маккавеево в семье протоиерея.
Он происходил из старинного священнического рода. После окончания Рязанской Духовной Семинарии работал учителем церковно-приходской школы. В 1897 году женился и был рукоположен во иерея. В 1905 году он подал прошение о назначении его на место служения своего отца в село Маккавеевотец И с 1905 по 1913 год отец Михаил был настоятелем Покровской церкви в родном селе.
В 1913 году отец Михаил был назначен настоятелем в Покровскую церковь села Селищи в Касимовском районе. Здесь он прослужил до своей мученической кончины. Церковь в селе Селищи была маленькая, деревянная. Приход был беднейший в епархии, епархия была вынуждена сама платить отцу Михаилу минимальную плату.
В приход входило несколько деревень под соломенными крышами, с лучинами в избах. Истинный пастырь Христовой Церкви, труженик, отец Михаил со свойственной ему энергией принялся поднимать свой приход. Все дела на приходе начинались с благословением церковным не говоря о венчаниях, крестинах, похоронах все самые обычные крестьянские работы благословлялись. Каждодневным кропотливым трудом отец Михаил создал приход и его возглавил. Он организовал строительство церковно-приходской школы и стал ее заведующим и законоучителем. Одновременно он состоял законоучителем в Самуиловском земском училище. Одновременно со строительством церковно-приходской школы ему удалось построить в селе Селищи и кирпичный, просторный храм. Отец Михаил ввел в своем храме общенародное церковное пение и много сил отдал тому, чтобы научить и приучить народ петь. Из воспоминаний дочери отца Михаила Нины: Папа очень любил церковное пение. Он перенес клирос псаломщика с амвона вниз, чтобы верующие могли стоять около него и петь. Ездил по деревням и собирал на спевки всех желающих... И дома устраивал спевки...
Вспоминается одна Святая Пасха. Второй день. Начало литургии... Вдруг через народ прошел в алтарь владыка Аркадий, вернувшийся из десятилетней ссылки. Когда после службы пришли домой, владыка сел в зале в кресло и на глазах у него были слезы такое впечатление произвело на него общее пение в церкви....
Каждый четверг отец Михаил участвовал в беседах касимовского духовенства, в которых затрагивались важные проблемы пастырской деятельности, обсуждалась миссионерская работа. Проповедник, миссионер, он великолепно знал Священное Писание, выезжал в окрестные села для бесед с баптистами, сектантами. Он много работал над текстами Евангелия, Библии, делал подробные тематические выписки из Сященного Писания и помогал в такой работе своим соседям по приходу, это было очень важно в миссионерской работе с сектантами.
На храмовые праздники священники Касимова и окрестных сел старались собираться и служить вместе. На Покров престольный праздник Селищ в село съезжались отец Сергий Правдолюбов из Касимова, отец Евгений Харьков из Бетино, отец Сергий Окуньков из Синулиц, отец Петр Успенский из Ардабьево, отец Василий Ястребцов из Которова и др. Многие из них также примут мученические венцы. Собирались после службы на трапезу, разговаривали на богословские темы.
По бедности прихода, чтобы прокормить семью, отец Михаил сам вел свое домашнее сельское хозяйство сам пахал, сеял, убирал. Он сам доил корову, разводил пчел, знал все новинки сельскохозяйственной техники, выписывал и покупал многие технические приспособления. С раннего утра, до церковной службы, задолго до выхода на поля всех крестьян, он успевал поработать и на своем поле, и тайно помогал вдовам и немощным села.
Некоторые из них только после кончины отца Михаила узнали, кто им так долго и много помогал, узнали только потому, что эта помощь прекратилась с его арестом. В летние засухи много домов уничтожалось пожарами, нередко сгорали целые деревни. Отец Михаил организовал в селе противопожарную службу, выстроил каланчу, учредил постоянные дежурства и сам не уклонялся от этих дежурств. Если случался пожар, он забирал все ведра, какие были у него в хозяйстве, и сам ехал скорее помогать тушить пожар. Всегда сам руководил тушением пожара, и крестьяне говорили: Ну, если батюшка приедет тушить, то пожар быстро потухнет.
В 1924 году отец Михаил был награжден саном протоиерея и стал благочинным 1-го Касимовского округа. Он твердо противостоял обновленцам, его много раз вызывали в ОГПУ и пытались заставить подписать письменное согласие с обновленчеством.
Однажды его отказались выпускать, если не подпишет, и священник согласился подумать. Вскоре к нему пришел сотрудник ОГПУ. Ну, как, надумал? спросил он священника. Да, надумал не подписываться, ответил отец Михаил. Сотрудник ОГПУ в ярости бегал по комнате из угла в угол, тряс перед лицом священника наганом и кричал: Ведь я сейчас тебя убью, и никто ничего со мной за это не сделает! Но отец Михаил остался непреклонным и от него отступились. Много раз к отцу Михаилу приходили с обыском: искали, за что бы обвинить. Полным ходом шла коллективизация, раскулаченных в селе Селищи с семьями погрузили на баржи и отправили в окрестности города Нижний Тагил, многие по дороге умерли. Селищенский приход был обескровлен.
В конце 1929 года протоиерей Михаил Дмитрев был арестован вместе со многими священнослужителями города Касимова и его окрестностей. Назначили суд, на который пришли толпы крестьян, чтобы заститься за своего пастыря. Несмотря на обвинительный приговор, священника вскоре выпустили из-за многочисленных ходатаев, хлопотавших о пересмотре дела. Но недолго оставалось отцу Михаилу послужить на своем приходе. Преследования не прекращались, семью священника мучили постоянными обысками, поиском обвинений, сбором лжесвидетельств, вызовами на допрос.
В 1935 году к отцу Михаилу вновь пришли с арестом. Во время обыска матушка Елисавета Ивановна была унизительно обыскана; после нервного потрясения, недолго пожив, в 1936 г. она умерла. Отец Михаил был заключен в тюрьму в городе Касимове, но опять за него заступились прихожане, и вскоре по ходатайству он был освобожден. После смерти матушки Елисаветы отец Михаил весь следующий год служил ежедневно.
В 1937 году он получил очередную церковную награду право ношения митры за богослужением (награжден митрополитом Сергием (Страгородским) по ходатайству приезжавшего к отцу Михаилу после освобождения из Соловецкого лагеря епископа Аркадия (Остальского).
В конце 1930-х годов гонение на Церковь и священнослужителей усилилось. Старший сын предлагал отцу Михаилу уехать временно в Москву или какое-то другое место, чтобы переждать самые напряженные годы и избежать ареста. Но отец Михаил твердо и решительно отказался и сказал, что свой приход он не сможет бросить в такое тяжелое время.
В ночь с субботы на воскресенье 18 сентября 1937 года, после субботнего всенощного бдения, протоиерей Михаил был арестован и отвезен в Касимовскую тюрьму. При допросах в отношении отца Михаила применялись пытки в полном объеме. Тем не менее, отец Михаил никого не оговорил, виновным себя не признал. Приговор о расстреле был вынесен тройкой при НКВД по Рязанской области в Михайлов день. По рассказам человека, сидевшего с ним в одной камере, отец Михаил не унывал, поддерживал всех; потом был вызван с вещами и расстрелян в ночь с 1 на 2 декабря, в день памяти иконы Божией Матери В скорбех и печалех утешение и святителя Московского Филарета.